Неменский Борис Михайлович,
руководитель Управления НХО ГБОУ ГМЦ ДОНМ,
Народный художник России,
академик Российской академии художеств,
академик Российской академии образования,
Профессор ВГИК, Лауреат Государственных премий
СССР и РФ, орденов «За заслуги перед Отечеством»,
международных премий
ПРОБЛЕМЫ ПЕДАГОГИКИ ИСКУССТВ
СОДЕРЖАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ
—
Проблема содержания художественного образования – вторая его важнейшая проблема1, к сожалению, не идентична проблемам содержания математического, химического или даже исторического образования. И эти проблемы не узкопрофессиональны. Они дискуссионны и должны быть осознаваемы педагогическим сообществом, так же как, например, и проблемы истории. Это вопросы духовного самосознания народа. С проблемами истории их объединяет неминуемая субъективность политической или даже профессиональной оценки тех или иных исторических фигур и событий. Однако перед учебным предметом «История» ни в школе, ни в вузе не стоит проблема языка, вернее неразрывной связи его с содержанием учебного предмета. Об этом мы будем специально говорить. С точными, естественными науками еще меньше общих проблем. При всей неоднозначности любого знания у точных и естественных наук есть неминуемый, не подвергаемый дискуссиям и методам передачи фундамент данной науки. Этот фундамент един и для России, и для Англии, и для Японии. В искусствах же такого единого фундамента априори нет и быть не может. Понимание тех или иных явлений языка, содержания или истории здесь дискуссионно. Пока для специалистов недискуссионно только то, что такой учебный предмет должен быть. Современное понимание содержания не только учебного предмета, но даже самого явления искусства, называемого изобразительным, дискуссионно. И так было всегда. Такое во всех видах искусства – в литературе, музыке и т.д. И от этого не уйти. Понимание значения и содержания учебного предмета искусства в общем образовании достаточно серьезно разнится у разных научных коллективов и это приводит к разным учебным программам и учебникам не по технологиям передачи знаний, а по самой их сути, по пониманию роли искусств в жизни общества и человека.
—
Конечно, здесь мне стоило бы говорить и о разности понимания нами задач учебного общеобразовательного предмета «Изобразительное искусство» с задачами любых форм дополнительного образования и, тем более, форм специализации. Такое тоже существует, но не это главное. Поэтому я просто приведу схему, по которой мои позиции здесь должны быть достаточно понятны.
—
—
Гораздо более существенно говорить именно о содержании самого учебного предмета, о самом его понимании, т.е. об искусстве как опыте эмоционально-ценностных отношений.
—
Я убежден, что среда образования, пока она жива, пока она еще несет наследие великой русской культуры, не просто обязана, но и может построить внутри себя целостную систему формирования не «потребительского планктона» масскульта, а систему введения ребенка, подростка, обязательно и студента во все духовное богатство русской национальной культуры и культуры иных наций Земли – культуры человечности. Очеловечивать наследием культуры – единственная, на мой взгляд, достойная задача любого гуманитарного предмета. Да, искусству здесь быть незаменимым инструментом. Но инструментом передачи сути своего учебного предмета.
—
Значит, исходя из этой задачи, должно быть построено само содержание, т.е. учебные планы, учебные программы, учебники, методики всех учебных предметов – в первую очередь предметов искусств.
—
Я здесь буду говорить о содержании пластических, визуально-пространственных (изобразительных) искусств. А оно, во первых, как и у всех искусств, именно в эмоционально-ценностных критериях жизнедеятельности человека, т.е. в развитии понимания смысла его жизни. И во вторых – в развитии системы «глаз – мозг – рука», т.е. пространственного, колористического, композиционного, фактурного и другого мышления, то есть мышления доступного именно этой группе искусств, но недоступного иным.
—
Предваряя разговор о сути содержания, необходимо установить единство понимания термина «язык пластических искусств».
—
I. Язык пластических искусств и художественная грамота.
—
Вернее – языки пластических искусств – ибо они не идентичны. Овладение этими языками как бы распадается на два элемента. Первый – «грамматика» этих языков. Второе – образный строй этих искусств (язык) разный, но построенный на основе этой грамматики.
—
Образные языки этих искусств и схожие и очень разные. Ибо – социальные функции самих искусств – разные. И это – фундамент понимания содержания этих искусств. К сожалению, именно эту несхожесть функций в человеческом обществе трех групп пластических искусств часто недооценивают даже специалисты и совершенно могут не догадываться неспециалисты. В чем здесь суть? При пользовании телевидением, радио, компьютером Пользователь не обязан обладать знаниями, равными создателям этих «инструментов». Однако, даже чтобы ими пользоваться, он все же должен «кое-что» знать, иначе не сможет пользоваться, просто поломает. Пользователей компьютером учат специально. Однако, чтобы пользоваться сферой искусств не ниже уровня «чайника» нужно так же знать достаточно много. Но где грани объема развития (познания) необходимого лишь специалисту, и где грани того объема, без которого каждый современный член общества (неспециалист) не может быть действительно современным работником, отцом, матерью – гражданином?
—
Конечно, область культуры – не область техники. Она развивается по иным законам. Произведения Шекспира, Сервантеса, Толстого не могут быть вытеснены работами даже самых талантливых наших современников, как более совершенными. В пластических искусствах – так же.
—
Значит в этих искусствах даже грамматические основы, даже прошлых веков, не заменимы никакими новыми открытиями. Они развиваются медленно – веками. Но – развиваются. И их развитие напрямую связано с тем содержанием, которое общество вчера, позавчера или сегодня этим языком хочет сказать о своей жизни. И это развитие основ языка, саму грамматику, ее жесткую связанность с развитием общества, с его характером (хотя бы историческим и национальным) необходимо познавать в процессе обучения самой этой грамматики. Не разорвать! В этом серьезная проблема художественной культуры часто педагогикой неосознаваемая.
—
Однако такой путь школе непривычен. Привычен путь понимания современной академической грамоты как идеальной. «Все прошлые художники – и египтяне, и греки, и иконописцы многого не понимали, не умели» – иначе, откуда, например, взялась обратная перспектива? Или — даже академисты не знали то, что узнали импрессионисты! В чем то «недотепы» были… А мы, современные «дотепы», знаем всё и понимаем. Такие представления в массах бытуют и мешают понимать суть, смысл тех образов, в которых художники прошлого несут нам свои мысли, свои чувства. Значит обучение «нашей» — художественной грамоте «несколько сложнее» обучению просто современной русской, французской, английской грамоте. Там, если язык первоисточника устарел и непонятен – его переводят (например «Слово о полку Игореве»). Здесь нереально переводить. Как вы «переведете» древнеегипетские фрески? Здесь «грамматика» прочно переплетена с образной сутью.
—
Значит, приобщая к великому художественному наследию, как в живописи, так и в архитектуре познание языка необходимо связывать во первых – с пониманием того, что не просто существует язык пластических искусств, но и то, что как в русском языке существует своя «грамматика», а во-вторых то, что эта грамматика является только основой создания художественного образа данного искусства. И именно он является «языком» этого искусства. И далее уже понимание национальной и исторической сути содержания. Отсутствие у нас такого обучения даже в институтах приводит к трагедийному уничтожению наших национальных корней, например в архитектуре. Не только Москва, но и малые города и деревни несут огромный – дикий неоценимый ущерб духовного наследия предков. И все от жажды перестроек «старья» на «современное», от элементарной безграмотности. Попытка формировать патриотизм (так же как и толерантность) становится бессмысленной задачей при уничтожении образной среды наследия предков.
—
Роль архитектурного наследия в современности? Все это нужно знать только специалистам? Однако решают «сносы старого» отнюдь не только они. Да здравствуют Градоначальники! Именно они имеют последнее слово. Деньги – то в их руках. Рынок земли – в их руках. Их грамотность или безграмотность уже лишила наш народ огромного, невосполнимого наследия, т.е. отрывает и отрывает нас от корней культуры. А эти «градоначальники» учатся ведь в обычных, а не специальных школах. Начальством становятся позже.
—
Именно поэтому такая, казалось бы «узко специальная» проблема языка данных искусств, неминуемо должна быть осознаваема не только специалистами данного учебного предмета, но и всей педагогической наукой, а в итоге и средой современных государственных политиков… Да. Будем считать, что это возможно, но, естественно, лишь при понимании проблемы наукой педагогикой – именно она участвует в формировании государственных решений.
—
И никакие СМИ заменить в этом государственную (частную) систему общего образования не могут. Не их функция.
—
И еще – системность, поэтапность постижения. Т.е. не все можно дать в любом возрасте. Это и мир чувств (начальная школа) и мир знаний (основная и старшая) – через единство грамматики и смысла. Без непрерывности развития культуры от возраста к возрасту – задача нерешаема.
—
Все это относится к языку не только конструктивных искусств (архитектура, дизайн), но и к изобразительным искусствам (живопись, графика, скульптура) и к декоративно-прикладным (народные и профессиональные).
—
Итак: перед нами стоит проблема неразрывности познания не только грамматики языка этих искусств (линия, цвет, тон, пропорции, пространство, объем, фактура и т.д.), но и самого их образного строя – т.е. всех основ их языка. В данной статье я не буду более подробно разбирать содержание этого развития. Просто – без этого недоступно само содержание. Именно это должно быть осознано педагогикой. Я только обозначу одно понятие: «метафоричность» самого языка. Именно здесь фундамент креативности.
—
II. Содержание пластических искусств.
—
Конечно, сегодня многое меняется в педагогической терминологии. Например, не было такой четкости поставленных перед любым учебным предметом задач: метапредметные, личностные и предметные. Но фактически эти задачи не могли не стоять и в прошлом. Вопрос – как решались и решались ли? Кстати – необходимо понимать, что решение метапредметных задач без решения личностного развития едва ли реально. Я думаю, что не только в пластических искусствах, но в любых учебных предметах предметное развитие должно служить не само себе, а решению двух, выше названных, задач. Все это верно. Уточнение очень своевременно и нужно. Например, в предмете «Изобразительное искусство» в семидесятых – восьмидесятых годах прошлого века был нами начат эксперимент, который развивается и сегодня – эксперимент по изменению вектора программных задач и мышления учителей от именно узко-предметных, грамматических задач решаемых на уроке, к двум — именно тем, более осмысленным для педагогики сегодня называемым личностными и метапредметными. Только терминология применялась иная. Однако для решения именно этих проблем даже название учебного предмета нам удалось изменить от узко предметно-технического «Рисование» к культурологическому, фактически метапредметному — «Изобразительное искусство». Господи, какие тогда бои шли с нашими «инновациями». Вплоть до жестких политических обвинений. Сегодня все вроде бы успокоилось. Привыкли. И терминология наша вошла в новые Стандарты как их основа…
—
Однако практика невероятно атавистична. Наивные дамские «Поделки» или перманентное «точное» (академическое) рисование предметов (перспектива, объем) воспринимаются часто как цель обучения, а не средство. Мы настойчиво утверждали, и до сих пор занимаясь повышением квалификации учителей, пытаемся убедить: не путайте цели и средства. «Обучая изображать, моделировать то или это, ставьте вопрос – Чему же сверх данной грамматической задачи я учу?» Но многодесятилетняя традиция очень живуча. К тому же так увлекательно, когда из — под твоих рук (карандаш, кисть или компьютер) выходит нечто совершенно реальное, то, чего на этой плоскости даже и не обозначалось!
—
Цели предмета пластических искусств в общем образовании должны быть ясны – это личность человека и его социальная встроенность в современное общество – общество не вообще, а его страны, его народа. «Встраивание» это должно быть очень профессионально предметно и профессионально психологически построено. Это та область культуры, которую абсолютно нереально выучить и сдать. Тут – только развитие. Шаг за шагом. Эмоции – не выучишь. Поэтому выверенность этапов встраивания, вернее выстраивания социально адаптированной личности по этапам взросления, этапам развития сознания.
—
Что же входит в оптимум (минимум?) этого развития, каково должно быть его содержание?
—
Мы уже говорили: эмоционально-ценностное отношение. Но к чему? И как это отношение должно строиться нашими искусствами? Смотрением картинок? Погружение в восприятие мира нашими предками, сегодняшними творцами? Да, да – но отнюдь не только погружение глазами. Нет, погружение всем организмом. В единстве «глаз – мозг – рука – сердце». Но об этом позже, понимая, что именно здесь основа «погружения», основа его понимания. В литературе, музыке – все по иному, погружение иное.
—
И тут необходимо уточнение, которого чаще всего мы не делаем.
—
У визуально-пространственных искусств существует как бы две сферы, на которые они способны влиять и влиять формирующее. Одна сфера, общая для всех искусств, это — то самое эмоционально-ценностное отношение к духовным, ценностным критериям в общении с природой, обществом, иными народами и людьми, к собственному народу и, наконец, к себе самому, что предельно значимо.
—
Но существует и другая сфера, о которой мы часто забываем за задачами чисто духовной сферы, которая сегодня в обществе «страдательна», «прозябшая». Этой, иной, не менее важной сферой возможностей формирования личности являются те области развития, которые или вообще не подвластны иным учебным предметам, или здесь имеются у искусств особые приоритетные возможности. Это две стороны развития способностей человека: развитие системы «глаз, мозг, рука» и формирование творческой потенции личности (креативность).
—
Данный учебный предмет здесь имеет такие возможности, которые нереально заменять каким-либо иным знанием – развитием.
—
I. Первая сфера — развитие системы «глаз – мозг – рука».
—
Мы говорим о развитии пространственного, колористического, фактурного мышления. Развитие этой системы обращено не к эмоционально духовным ценностям. Здесь, помимо этих критериев, вырабатываются такие способности мозга, которые обращены в первую очередь в производственную сферу. Об этой возможности и важнейшей функции учебного предмета пластических искусств сегодня мало говорят и совершенно не учитывают. Выпускники нашей школы не только не знают, но и слабо различают тонально-цветовые характеристики предметной и пространственной среды. Выпускник нормальной японской школы обязан различать 240 оттенков цвета так же прочно, как мы знаем таблицу умножения. Без этого знания их не примут ни на какое производство – ни рабочим, ни оператором, ни инженером. Не говоря уж о работе, связанной с дизайном, с моделированием форм, предметов, проектов на компьютере.
—
«Физиологическая» цветовая слепота, я уж не говорю о слепоте пальцев к фактурам, у наших людей связана с отсутствием подобного развития в соответствующие сенситивные периоды. Эта слепота порождает низкое качество работы на многих производствах. К сожалению не все решает техника и, даже деньги. Не все может кнопочка! Решает оператор этой кнопочки. И от этого не уйти.
—
То же относится к развитию пространственного манипулятивного, конструктивного зрения. Сегодня и компьютер этого требует. И не все это можно развить на компьютере. Богатство возможности руки, ее опыт работы с реальным материалом в реальном пространстве, с реальной фактурой незаменимо никакими виртуальными действиями. Виртуальными должны быть следствия реального опыта движения руки, опыта работы в реальном пространстве с реальными предметами.
—
Не случайно предмет «Технология» все время пытается подменить свое содержание содержанием пластических искусств, насыщая свои программы декоративными и дизайнерскими заданиями. Только лишая их необходимого единства с художественно-образной задачей, как бы оскопляя саму эту деятельность. Именно в единстве эмоционального содержания моделирования формы и развивается оптимально эта сторона мозга, эти связи с деятельностью руки. Единая система!
—
Разрывать ее не просто нерационально – вредно для формирования целостного мышления организма.
—
II. Вторая сфера — развитие творческой потенции.
—
Креативность? Конечно, вся человеческая деятельность ее развивает. Но у пластических искусств здесь есть особые возможности и особое время (возраст) для оптимального использования. И необходимо осознавать (а значит, и использовать) это. Равных возможностей для развития этих способностей в раннем дошкольном обучении и в начальной школе ни у какой иной детской деятельности нет.
—
Именно эти возрасты здесь оптимальны и для человека и для этих искусств: здесь открыты возможности свободного творческого проявления личности. Возможности, которые иные учебные деятельности в этом возрасте не могут дать в силу специфики передаваемых знаний и развития. И в области русского языка (родного) и в области математики, какие бы учителя не применяли игровые, творческие методики, он, учитель, все равно знает, к какому решению должен подвести ребенка. И эта точность никаким творчеством нарушена быть не может. На 2 х 2 никогда не должны дать ответ 5 или 3. Слово «мама» никогда не будет писаться как «мума» или «мима». Ответ учителю заранее ясен, четок и именно к нему он должен подвести. И чем проще, тем лучше. И в музыке едва ли возможно, чтобы каждый ученик класса импровизировал на уроке свою песенку, а не исполнял чужую, взрослым написанную песню. И исполнял по возможности точно.
—
И это отменить нереально.
—
Совсем иные возможности представляют пластические искусства – если их, конечно, использовать соответственно их возможностям, а не подводить к общему знаменателю. Общий знаменатель – «научность», четкость, ясность, просчитываемость результатов. Однако, это хотя не полностью, но в какой — то мере возможно и здесь: работа по образцу. Да, какие-то «творческие», т.е. идущие от неумелости руки и глаза отклонения, возможны и почти неизбежны и при такой работе. Но к подлинному творчеству это не относится.
—
Такой ход обучения «по образцу» был и давно, и до 19 века даже у очень талантливых педагогов. И впервые у нас в этом ходе решительно усомнился замечательный русский художник Венецианов. Он очень точно сказал, что при таком методе обучения самое главное, что есть в искусстве, остается «прозябшим» — и более точного образа – термина не придумать. Но, несмотря на это и до сих пор подобный метод пользуется популярностью – ведь здесь результат сразу виден, нагляден, обеспечен. Мастерство, мол, легко получить – «делай как я». Многие учителя этим пользуются, добиваясь «качества». И добиваются. Одинаково «хорошо» у всех. Но к творчеству это не относится. Ремесло? Возможно. Но если постоянно – то происходит затухание природного творческого импульса.
—
Можно сравнивать с преподаванием литературы. Там есть две формы письменной работы: диктант и сочинение. В диктанте не ставятся никакие творческие задачи – грамота, грамота и грамота. Но сочинение – совсем иное. Там не только может, но обязана проявиться личность. Иначе – отписка. Сочинение – это творческая задача. В этом принципиальная разница. Так вот – работа по образцу – это диктант. Он допустим только при выполнении чисто «грамматической» задачи. Но парадокс в том, что в работе по изобразительному искусству можно давать задания «на сочинение» до овладения грамматикой, до «умения писать и читать буквы». Это нереально в литературе. Это внешне кажется фантастикой, но грамотой ребенок здесь может постепенно овладевать годами (она более сложная, чем в русском, родном языке). А в художественной деятельности творить свободно, не догадываясь, что еще не грамотен, он может с юного детства, только чуть-чуть мудро помоги. И это – настоящее художественное творчество. То есть, как и положено в искусстве: единство формы (наивной) и содержания (также наивного), но искреннего. А творческие задания неминуемо создают потребность в овладении грамотой. И шаг за шагом…
—
Выставки детского творчества трогают всех, чаще всего, работами детей младшего возраста. В основной школе ребенок уже начинает понимать необходимость грамоты и ему становится труднее. Он уже не так свободен как ученик начальных классов.
—
Вот этой свободой, этим наивным единством средств и содержания можно и нужно пользоваться для развития творческой потенции ребенка. подобной возможности в младшем возрасте ни одни иной учебный предмет предоставить школе не может.
—
Правда, понимается это с трудом. Даже профессионалами искусства. У меня был очень интересный казус. Один, несомненно талантливый педагог, кончивший Суриковский институт и увлеченный вроде нашей концепцией, показал мне свой урок в одном из классов. Как он хотел и понимал, поставил именно творческую задачу: иллюстрацию к стихотворению Лермонтова «Белеет парус одинокий». Дети хорошо, с чувством читали стихотворение, разбирали что в нем можно изображать… А потом педагог на листе, прикрепленном к доске, стал диктовать с кистью в руке весь процесс. «Вот возьмите такую краску, ею закрасьте море, потом вот такую и ею закрасим небо, потом вот тут нарисуем белилами парус и лодочку вот так, а теперь на нее «луч солнца золотой» отсюда пустим – как у Лермонтова»… Все работы получились. Все одинаковые. Получился диктант, а не творческое «сочинение». Но мастер этого не понимал: «Ведь они растеряются, надо им показывать». Хотел как лучше… Человек явно талантливый. Но… Но так складывается не только у него.
—
Значит даже художники, очень часто не понимают этих огромных возможностей искусства в творческом развитии личности. Что уж спрашивать у непрофессионалов?!
—
Нет, надо спрашивать и с них! Педагогика как наука должна понимать, что этим инструментом (визуально-пространственным искусством) можно делать то, что не под силу иным «инструментам».
—
Здесь учитель, в отличие от иных предметов, задавая «сочинение» не может знать ответа. И боже упаси навязывать ребенку свой взрослый ответ. Здесь ребенок может творить абсолютно свободно, и главное тихо, не мешая соседу. И это огромное поле формирования личности нами почти не используется.
—
Ребенок здесь не исполняет песню, написанную взрослым, не декламирует гениальное стихотворение взрослого, пусть великого творца – он сам творец, равный и свободный. Дай Бог, педагогике это понять, использовать – но не перегнуть палку. Эта опасность тоже витает в воздухе.
—
III. И — общая для всех искусств сфера: Эмоционально-ценностные критерии жизни.
—
То есть не менее сложные, но уже открыто духовно-ценностные проблемы. Они подвластны уже не только пластическим, а всем видам искусства. В школе это «Литература» и «Музыка». И у каждого вида искусств – свое, незаменимое иными искусствами, поле влияния на личность. И специалистам общей, а не только художественной педагогики в этом необходимо разбираться. И особенно – что именно сфера визуально-пластических искусств может делать своё, неповторимое.
—
Разбираться нужно особенно сегодня, в новых очень серьезно изменившихся социокультурных условиях. В 21 веке здесь, кроме визуализации всей рабочей и информационной среды, произошли очень серьезные духовно-ценностные сломы. И еще не ясно, как, какими средствами их преодолевать. Нужно понимать, что и не все хотят этого. Вся система СМИ и печатная, и визуальная настроена сегодня на получение прибыли любыми путями. Не брезгуя пропагандой не только культурной пошлости, но культуры ненависти, жестокости, зла – демонизацией человека. И это делается средствами всех телеискусств – через средства визуальные. Именно поэтому на визуальное искусство в школе сегодня ложится огромная ответственность, хотя бы в попытке формирования иммунитета, противостоять этой культуре зла введением ребенка в огромный опыт человеческой культуры добра всех веков и разных народов. А в этой многовековой культуре есть огромный пласт познания добра в человеческих отношениях ко всем явлениям жизни.
—
Это – наш арсенал. Только желать и суметь его использовать. Только бы понимать, что если не использовали этот арсенал мы в школе, то оставляем ребенка с единственными ориентирами в мире ценностей, диктуемыми СМИ. Фактически это ориентиры потребительства. Чем больше покупаем, чем чаще меняем одежду, машину, «любовь», тем ты более «крутой», более современный человек. Ура!
—
Итак, вот эмоционально-ценностный «арсенал» искусств:
—
1. Отношение человека к природе. От маленькой былинки до космоса. Но центр всегда – родная природа. Каждый народ строит свою жизнь, свои представления о красоте, об осмысленности своего мира, своих построек, обычаев, праздников именно отсюда – от связи с родной природой. Это входит «в кровь» с молоком матери настолько, что, как бы, не требует осознания?
—
Отнюдь нет. Именно в наш век мы средой часто многомиллионного города (Пекин, например, – 50 миллионов) отрываемся от родной природы и только воспитанием, только средствами искусства можем снова и снова приращиваться к родным корням, идущим именно от связей с природой. И это – задача зримого изобразительного искусства. И — школы.
—
Кстати, как известно, все познается глубже лишь в сравнениях. Искусство должно дать возможность подрастающему человеку сравнивать эти природные корни в культуре разных народов. Современные «путешествия» детей по курортам разных стран и континентов этого не дают. Курорты – вненациональный высший сервис, современная одинаковая архитектура. Национальная кухня? Это — формирование потребительства на высшем уровне. Но культура – это не задача курортов, СМИ, а задача школы. И только ее возможности.
—
Да – не познаешь чужого, не поймешь своего. Но не зная, не полюбя своего – не почувствуешь и прелесть, красоту, осмысленность чужого.
—
2. Далее — отношение к национальной культуре – её многовековым традициям, ее многогранности.
—
Здесь два аспекта. Сельская, народная художественная культура нашей художественной педагогикой уже традиционно осознается.
—
Однако здесь встает не менее значимая проблема (часто не осознаваемая) — отношение к высокой русской профессиональной художественной культуре. Эта культура за долгие столетия своего развития давно стала столь же национальной, столь же народной, как и крестьянская. Это не просто профессиональная – это городская культура России. А Россия издревле считалась «страной городов». Эта культура не менее значима, не менее народна, чем крестьянская. Здесь разговор о высокой многогранной национальной культуре, взращиваемой веками. Все сказанное здесь относится, естественно, не только к изобразительным, но ко всем видам искусств: к литературе, музыке, театру, кино. Не только былинами, сказками строился менталитет, самосознание, самоощущение нашего народа. Именно эти формы искусства помогли народу осознать, понять смысл нашей культуры, осознать красоту нашей родной неброской природы, красоту человеческих отношений, кстати, и красоту подвигов защитников всего этого именно через творчество профессионального изобразительного русского искусства. Примеров много. Например, представить это прошлое без полотен Сурикова или Рябушкина – попробуйте!
—
Мудрость «Троицы» Рублева – но и мудрость «Над вечным покоем» Левитана или «Грачей» Саврасова. Русские пейзажисты Шишкин, Левитан, Куинджи и плеяда их последователей и предшественников (например, Сорока) – раскрыли и утвердили в нашем понимании красоту именно нашей тихой, неброской природы. Этот художественный подвиг сегодня чаще всего не понимается. Теперь, конечно, каждый фотограф может снять «подобное». Забывают, кто ему эту красоту открыл. Ведь до этого «не видели», не понимали. Все это относится и к художникам взлета русского советского искусства двадцатого века, которых сегодня пытаются отнести к извечно существующему придворному искусству, отождествляя все создаваемое тогда с соцреализмом. Пора научиться понимать: это чисто политическая борьба со своим прошлым. А она всегда опасна. Это должны понимать учителя и ученые. Плюнешь в прошлое – в будущем получишь развал настоящего.
—
3. Очень значимо формирование — отношения к «родному углу», к архитектуре наших городов и сел. Да, наша архитектура была в основном деревянная, легко горела. Европа строила села и города из камня. Хорошо сохраняется. Но не только материал. Большие и малые европейские города несут облик их истории – это сохраняют люди. «Этот дом построен моими предками еще в семнадцатом веке!» И это – гордость. Никакие современные гиганты из стекла и бетона не имеют право нарушать мудрость традиции. В московском метро гонконгские «черные зубы» Сити Москвы рекламируют как «Мой город». Это чужой, жесткий город – не русский. Стыдно!
—
А как без уважения к «родному углу», его зримой истории можно строить уважение к себе, к своей стране, формировать чувство патриотизма? Самопредательство.
—
4. Предельно значимо сегодня и отношение к иным народам, к их природе, традициям, нравам, их представлениям о красоте. Ныне это пытаются назвать «толерантностью» (терпимостью). Но терпеть непонятное, чужое? Не мало ли, не опасно ли? Терпению бывает и предел — это легко перерастает в презрение, ненависть – и льется кровь. Предела же пониманию, сопереживанию, соучастию – не бывает. Любить можно и свое, и чужое. Так вот именно пластические, изобразительные искусства могут (если их верно и тактично использовать) вести шаг за шагом, год за годом эту работу. В нашей концепции, например, на это отведен особо четвертый класс. Работу понимания красоты, многообразия художественных культур народов мира, наслаждения этим богатством нужно сознательно строить. Это не культура терпимости – это гораздо серьезнее. Сегодня эта проблема острее острого. Для России особенно. Для русского народа – особенно. Есть опасность русофобии формируемой не только внутри страны, но и внутри самой русской среды. Опять самопредательство. И масскультура — здесь особая опасность.
—
5. И нет ничего серьезнее формирования отношения к иному человеку и человека к самому себе.
—
Именно на этом «поле» глубокие раздумья и «песни» русского изобразительного искусства. От библейских философских тем А. Иванова, И.Крамского, Поленова или Ге, до изобилия подобного в двадцатом веке: Михаил Савицкий, Попков, Г.Коржев, В.Иванов, П.Оссовский, Д.Жилинский… Отнюдь не только Дейнека, Пименов, Пластов – сотни очень художественных, очень человеческих проблемных полотен. Русское искусство вообще очень «проблемно» — духовные, социальные раздумья. Я бы назвал это особым течением – «проблемным реализмом», к нему я причисляю и себя. Предтечей этого полно и русское дореволюционное искусство. Истоки есть и в европейском искусстве. И раздумья о человеке, о его месте в мире, о его поисках истины – традиция. Вспомним хотя бы «Блудного сына» Рембрандта или «Слепцов» Брейгеля. Линия проблемного искусства проходит наперекор стилям через все направления. От вопля отчаяния Гойи до горечи одиночества у Врубеля («Демон сидящий») и поиска истины у Ге. А поэзия повседневности, осознание поэзии обычной жизни человека разлита по изобразительным искусствам Европы и Азии.
—
Вечный «Поиск истины» свойственен всей нашей культуре. Кладезь мудрости красоты и горечи в человеческих отношениях. Великая сила духа. К сожалению вне уроков изобразительного искусства все произведения изобразительного искусства, несущие глубокие раздумья, используются лишь как иллюстрации исторических тем. Суть их проскакивает мимо сознания.
—
Итоговая проблема — современность и я. Не только живопись, не только декор, архитектура и дизайн – сегодняшнее повседневное окружение каждого человека. Научить видеть эту современность, суметь стать ее частью, ее строителем, а не только пользователем — вот великая задача, которую может ставить перед собой область пластических, пространственных, визуальных, изобразительных искусств. Ведь здесь не может быть освоение материала только теоретическим. Это обязательно единство способности «видеть, ведать и творить». И творить! Это формирование способности не просто понимать, но в сотворчестве строить умом и руками, подчеркиваю – и руками, свой мир. Это встраивание юной личности в реальную, окружающую его жизнь.
—
Сегодня, правда, встает перед школой проблема опасности еще не осознаваемой – это деградация руки как предельно богатой возможностями части мозга. Кнопочная цивилизация кроме огромных плюсов (да, огромных) несет и эту, отнюдь не малую, опасность. Работа с компьютером не требует такого богатства в развитии руки. Только пальчики? А кисть? А предплечье и плечо? Ведь вся рука – не только пальцы – инструмент мозга. Очень опасно изобразительное искусство замкнуть лишь на компьютер. Работа с кистями, карандашами, красками, ножницами, клеем, бумагой и т.д. – незаменимый инструмент развития мозга, богатства его мышления. Здесь работа с реальными формами, реальным пространством, реальными инструментами! Незаменимо!
—
Преподавать пластические искусства возможно лишь в единстве чувств, ума и работы любым материалом и инструментом. Он ножниц, карандаша и до кнопок компьютера. Это только инструменты практической деятельности. Инструменты познания и созидания – развитие мышления. Ведь глаза и руки – это «инструменты» мозга. И именно предмет пластических искусств имеет преимущества использовать эти инструменты в единстве с задачами решения огромного круга познания жизни. Этот учебный предмет априори дает единство духовного, социального развития неминуемо в практической деятельности со многими материалами.
—
Здесь стоит вспомнить приведенную мною в предыдущей статье схему М.Кагана – схему неповторимых, ни в какой иной человеческой деятельности, возможностей искусства. Возможностей формирования мышления, мироотношения человека.
—
* * *
—
Все это правда. Такие огромные возможности у пластических искусств в системе образования есть. Есть очень много возможностей и у музыки и у литературы. У кого больше? Ложный вопрос. Если бы в развитии человека и человечества какое либо искусство могло быть заменено другим – так бы и произошло. Однако – не произошло и пока человечество живо – едва ли произойдет.
—
В этой статье я ставлю вопрос о круге проблем, которые способно решать учебный предмет «Изобразительное искусство». Многие из них, кроме доступных именно пластическим искусствам, являются общими проблемами всех искусств – это проблемы духовной культуры, духовного здоровья людей.
—
Однако необходимо понимать, что эти проблемы всегда обоюдоостры именно тем, что дают возможность часто противоположного по содержанию, развития духовного мира, духовных жизненных ценностей. И если школа не использует или хотя бы не пытается использовать эти возможности в направлении очеловечивания духовного мира, то не стоит забывать, что иные силы активно используют эти возможности в направлении расчеловечивания.
—
То же отношение к природе, к обществу, к собственному и иным народам можно построить в направлении тех же двух противоположных векторов.
—
И это сегодня активно делается. Тот же казус с «Пусси» — оказался мощным инструментом влияния на наше общество. Мелкое хулиганство девиц в Храме Христа Спасителя вызвало переполох во всем мире сильнее, чем их же, также кощунственный акт прилюдного совокупления в музее Тимирязева. «Весь мир» бросился вдруг поднимать эти действия как высокое проявление искусства! Одно то, что Президенты ряда стран вмешались в это обсуждение, говорит о том, что это не случайность, не мелочь. Это борьба, которая активно мощными силами ведется за опущение в пыль, в болото нашей культуры – пользуясь нашими людьми, поднимая пошлость и хамство как символ свободы и пути в будущее. И даже гомосексуализм не хотим пропагандировать!
—
Может именно сегодня стоит вспомнить призыв, не случайно приписываемый Аллену Даллесу. Его идеология: «Мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим в эти ценности верить. Мы найдем своих единомышленников в самой России… Литература, театр, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и прославлять так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма – словом всякую безнравственность, и лишь немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище…». Господи, так похоже на реальность…
—
Может быть и не случайно эти 46 членов Европарламента так бросились пропагандировать «Pussy Riot»? И ведь не случайно эти дамы побоялись назвать себя по русски – звучало бы настолько похабно, что вызвало бы гораздо большее неприятие нашего общества.
—
Хотим или не хотим, но холодная война против России продолжается и именно на поле духовной культуры. И всякую пошлость не случайно выдают за великое достижение искусства. Поле искусства – поле борьбы. Инструменты искусства – оружие.
—
В этой статье я назвал «основные поля» применения искусства как инструмента становления личности.
—
Основные поля, которые доступны отнюдь не только системе образования. Очевидно, великой науке Педагогике тоже стоит об этом задуматься. Стоит ли России эти поля использовать в своей государственной системе или нет? Наполовину беременной искусством школа быть не должна. А пока именно так. Ни рыба, ни мясо.
—
Необходимо еще помнить, что влияние художественной культуры, несомой нашими искусствами шире области духовной культуры. Как я уже подчеркивал, вся вторая природа, а это не только архитектура, но и все производство современного мира через дизайн связано с развитием пространственного, образного, ассоциативного мышления. Ни научные открытия, ни промышленность без этого нереальны. Потеря высококвалифицированных рабочих профессий и творчески развитых инженеров во многом сегодня связаны с отсутствием массового развития в этой области. И никакие попытки оторвать это от формирования художественно-творческого развития, подмены его работой (даже в дизайне) по готовым, теперь компьютером несомым схемам, не дадут необходимого результата. Путь теоретического или практического ответа на готовые элементарные заготовки (да – нет) – путь к самообману.
—
Я убежден – современные проблемы модернизации и производства, и образование неминуемо упираются в развитие тех способностей мозга, которые нереальны без серьезного художественного образования каждого человека, входящего во взрослую жизнь. И проблемы сохранение российской русской не просто культуры, а целостной особой цивилизации выпестованной веками и православием и характером самого народа, его связями со своей природой и с народами, вошедшими в круг общей культуры – неминуемо требуют решения этой проблемы.
—
Дальнейшие возможности учебного предмета «Изобразительное искусство» зависят от очень многого. Их можно использовать и не использовать. Программы, учебники, учебные планы могут этому способствовать. Связь уроков со всем окружающим миром школы, семьи, среды – так же. И особенно уровень художественной культуры, эрудиции и характер готовности к этому учителя искусства: с учителя первого до учителя одиннадцатого класса и обеспеченности его современными профессиональными возможностями на уровне цивилизованных стран. Здесь так же большой корень проблемы.
—
Однако всё недостойное положение искусств в системе образования зависит не только и не столько от учителей, как от понимания ее значения для формирования современного человека педагогической наукой и той части административного аппарата государства и регионов, которая отвечает за ШКОЛУ, то есть за будущее страны.
—
Нам очень недостает диалога и взаимопонимания. Не пора ли?
—
—
__________________________________
1 См. статью Проблемы педагогики искусства (1). «Искусство как инструмент познания и организации жизни»
Глубокоуважаемый Борис Михайлович! С земным к Вам я с поклоном. Для художественного образования нашей страны — Вы, Б. П. Юсов, Д. Кабалевский — та глыба, что в 70-е прошлого века подняли и поставили во весь его гигантский рост вопрос о переходе художественной школы на новый качественный уровень. Вы до сих пор продолжаете поиск теоретических и практических ответов на этот вопрос. И это — подвиг для всей страны! По мере своих возможностей я стараюсь следить за ходом развития Вашей педагогической мысли. Именно они, Ваши идеи, вдохновили меня заняться всю мою профессинальную жизньнасущными проблемами не только педагогики изобразтельного, но и сценического, музыкального, словесного искусств.
Борис Михайлович, Боже мой, как я Вас понимаю! Понимаю даже между строчек, недосказанное.
В своей жизни я имел счастье трижды видеться с Вами и побеседовать. В Москве. В первый и третий свидания Вы мне подарили 1 и 2 издания «Мудрость красоты» с автографами и пожеланиями мне.Я их тщательно изучил, они мне сильно помогли. Спасибо!
Очень коротко скажу свои соображения о развитии художественного образования. Разумеется, улучшением технологий обучения (воспитания) искусству, что и пытается сделать действующее образование, проблемы педагогики искусства не разрешить. Нужно качественно менять содержание приобщения к искусству и обучение его (искусства) основам. В этом, на мой взгляд, Вы несомненно првы. Но здесь есть существенный, если можно так сказать, нюанс. Дело в том, что теория искусства до сих пор не может увидеть внутренней природы своего предмета. В силу этого она вынуждена продолжать заниматься описанием внешней природы искусства, начиная от его функций, заканчивая его, как Вы справедливо отмечаете, средствами, бесконечно множественными. Вы четко и ясно вычленили первичную функцию искусства — оценочное отношение к человеку, природе, обществу, где далее сомо собой напрашивается и «к их взамоотношениям и взаимодействиям». Ибо наука занимается познанием мира. Познание, если оно состочлось, трансформируется в переживание познанного, а переживание трансформируется в оценочное отношение к пережитому. Познание. (вот ведь невзгода!) обойдя переживание, т. искусство, что делает любая школа, ну никак не может и не хочет трансформироваться в оценочное отношение. И из игнорирования искусства любой школой собсвенно искусством (не путать со средствами искусства) выходит хорошо известная всем беда — достижение целей Алана Даллеса.Каковы познание-переживание-оценка чловеком исксства, таковы и потребнсти его в нем.
Десятка два лет тому, как нам удалось вскрыть внутреннюю природу искусства и проследить за её историческими дискретными фазами качественного изменения, т. е. развития, стало понятно, что все внешние признаки искусства есть не более чем бесконечные формопроявления этой природы. Здесь-то и появилась реальная возможность приобщения к собственно искусству и обучения основам собственно искусства, а не только его функциям и средствам.
Ежели, Борис Михайлович, есть интерес Вашего Центра к этим ставшим уже реальным возможностям, можно связаться со мной по злектронному адресу nikvit.0947@mail.ru или по тел. 89603944419
Уважаемый Борис Михайлович!
Поздравляю Вас, Фронтовика, Художника и Учителя, с Днём Победы!
Желаю, чтобы ещё много-много лет Вы владели силой неиссякаемого источника духовности, сохраняли его вместе с художниками, педагогами, учениками!
Это называется диалогом учителя-ученика, диалогом с жизнью. О важности этого диалога писал Л.Толстой: «Слова признательности и поддержки нужны всем: учителю, ученику, чтобы не отклониться от надлежащего пути, чтобы воздать должное за их труд».
Образ неиссякаемого источника духовности, его создание, заботливое пестование, я увидела в двух работах Л.А.и Б.М. Неменских, в диптихе «Толедо» и «Полёт», представленных на выставке «Продолжение диалога: Борис Неменский и друзья-ученики». Мощные яркие средневековые постройки, фортификации – земной образ защиты, силы, устойчивости. На вершине этой пирамидальной формы – «Полёт». Визуальный образ вулкана, сдерживающего извержение лавы-творчества, вечно стремящегося к полёту, свободе. Визуальный образ бога огня, покровителя кузнечного дела (чем славилось и Толедо), кующего жизнь.
Яркой, светлой, долгой жизни желаю Вам!
Уважаемая Лариса Александровна и Борис Михайлович, я не получила ответ на своё письмо, но, возможно, в содержании статьи «Проблемы педагогики искусств. Содержание художественного образования» и «схема, по которой позиции Бориса Михайловича здесь должны быть достаточно понятны», я нашла виртуальный ответ. Очевидно, я отправлю письмо-комментарий по адресу Центра, e-mail: cnho@yandex.ru, в прикреплении которого я выражу своё понимание схемы, свою позицию, которая, возможно, будет интересна Вам. А может быть, и – неинтересна. В любом случае, я выражаю свою благодарность Вам за Уроки, заключённые в любую форму.
С уважением,
Т.Колесниченко